Всего понемножку - Страница 10

– Доброе утро, Ватсоп, – сказал он, не поворачивая головы. – Очень рад, что вы провели-таки наконец у себя в доме электричество.

– Может быть, вы окажете мне любезность объяснить, как вы это узнали? – в полном изумлении спросил я. – Я еще не обмолвился об этом ни одной живой душе. И надумал-то как-то сразу, да и проводку только что закончили тянуть.

– Ничего не может быть проще, – снисходительно улыбнулся Джолнс. – Когда вы вошли, на меня повеяло запахом вашей сигары. Я умею отличить дорогую сигару от дешевой, и мне известно также, что в настоящее время всего три человека в Нью-Йорке могут себе позволить оплачивать счета за газ и при этом курить дорогие сигары. Так что, как видите, это было просто. Но сейчас я бьюсь над разрешением одной маленькой загадки личного свойства.

– А для чего намотана у вас на пальце эта веревочка? – спросил я.

– Вот в этом-то и загадка, – отвечал Джолнс. – Моя супруга намотала мне ее на палец сегодня утром, в качестве напоминания о том, что я должен что-то прислать домой. Присядьте, Ватсоп, и разрешите мне немного поразмышлять.

Знаменитый сыщик подошел к висевшему на стене телефону и минут десять стоял, приложив трубку к уху.

– Вы выслушивали признание? – спросил я, когда он снова уселся на стул.

– Пожалуй, это можно назвать и так, – с улыбкой отвечал Джолнс. – Не скрою от вас, Ватсоп, я решил покончить с наркотиками. Я в течение столь долгого времени увеличивал дозу, что морфий совершенно перестал влиять на мою нервную систему. Мне теперь требуется более мощный раздражитель. Этот телефон соединен с номером отеля «Уолдорф», где один писатель читает сейчас вслух свое творение. Ну а теперь перейдем к тайне этой веревочки.

После пятиминутного углубленного раздумья Джолнс поднял на меня глаза, улыбнулся и кивнул головой.

– Уже? – воскликнул я. – Фантастика!

– Это же очень просто, – сказал он, подняв вверх палец. – Вы видите этот узелок? Он завязан для того, чтобы я чего-то не забыл. Значит, он должен говорить мне: «Не забудь!» Но, как известно, есть такой цветок – незабудка, и он любит сырую почву. Следовательно, я должен послать домой сыру.

– Великолепно! – восхитился я.

– Может быть, мы теперь прогуляемся немного, – предложил Джолнс. – Сейчас имеется только одно более или менее стоящее внимания преступление. Старик Мак-Карти, ста четырех лет от роду, умер, объевшись бананами. Все улики так явственно наводят на след мафии, что полиция уже оцепила клуб «Гамбринус» № 2 на Второй авеню, и арест преступника – вопрос нескольких часов. К помощи сыскной полиции пока еще не возникло необходимости прибегать.

Мы с Джолнсом вышли из дома и направились к остановке трамвая.

Пройдя с полквартала, мы повстречали Рейнгельдера – одного нашего знакомого, занимавшего должность в муниципалитете.

– Доброе утро, Рейнгельдер, – сказал, приостанавливаясь, Джолнс. – Вы отлично позавтракали сегодня.

Будучи всегда настороже, дабы не проморгать какого-нибудь неповторимого дедуктивного озарения великого сыщика, я заметил, как взгляд Джолнса на мгновение задержался на длинной, узкой капле чего-то желтого, оставшейся на пластроне сорочки Рейнгельдера, и на такой же, но поменьше – на его подбородке. И та и другая капли поразительно смахивали на яичный желток.

– А-а, этот ваш детектифный штучка, – сказал Рейнгельдер, сияя улыбкой от макушки до пят. – Пьюсь оп заклат на выпивок и сигар, што вы не угадает, чем я сегодня зафтракаль!

– Идет, – сказал Джолнс. – Вы ели сосиски и пили кофе с ржаными булочками.

Рейнгельдер подтвердил, что все отгадано точно, и оплатил пари. Когда мы двинулись дальше, я сказал Джолнсу:

– А мне показалось, что вы смотрите на следы яичного желтка у него на рубашке и на подбородке.

– Вы не ошиблись, – сказал Джолнс. – Это было отправной точкой моих дедукций. Рейнгельдер прижимист и бережлив. Вчера на рынке цена на яйца упала до двадцати восьми центов за дюжину. А сегодня она подскочила до сорока двух. Рейнгельдер ел яйца вчера, а сегодня вернулся к своему обычному рациону. Это все безделки, Ватсоп, – арифметическая задачка для первого года обучения.

Войдя в трамвай, мы обнаружили, что все места в нем заняты – и преимущественно дамами. Мы с Джолнсом остались стоять на задней площадке.

На одном из сидений примерно посредине трамвая сидел пожилой, прилично одетый господин с короткой седеющей бородкой – с виду типичный зажиточный нью-йоркский обыватель. На остановках в трамвай одна за другой стали входить женщины, и вскоре возле господина, занимавшего вожделенное сиденье, повисли, держась за ремни и испепеляя невежу взглядами, три-четыре дамы. Но невежа сохранял непреклонный вид и не двигался с места.

– Похоже, мы, ньюйоркцы, – заметил я, – утратили всякое представление о хорошем воспитании – или, во всяком случае, не очень-то демонстрируем его на людях.

– Возможно, вы правы, – небрежно подтвердил Джолнс, – но господин, которого вы, по-видимому, имеете в виду, – очень учтивый и галантный джентльмен из Старой Виргинии. Он приехал на несколько дней в Нью-Йорк со своей женой и двумя дочками и сегодня вечером отбывает на Юг.

– Так вы, значит, знакомы с ним? – удивленно воскликнул я.

– Я впервые в жизни увидел его сейчас здесь, в трамвае, – с улыбкой заявил знаменитый сыщик.

– Клянусь золотым зубом Эндорской колдуньи! – воскликнул я. – Если вам достаточно было один раз взглянуть на него, чтобы узнать все эти подробности, значит, вы просто занимаетесь черной магией.